Полная история государства Российского в одном том - Страница 446

446

Кетлер немедленно приступил к Дерпту. Тамошний Воевода, Боярин Князь Андрей Кавтырсв-Ростовский, успел взять меры: заключил опасных граждан в ратуше; встретил Немцев сильною пальбою и сделал удачную вылазку. Магистр десять дней стоял в версте от города, стреляя из пушек без всякого вреда для осажденных. Морозы, вьюги, худая пища произвели ропот в его стане. Наемные Германские воины не любили трудов. Кетлер должен был решиться на долговременную зимнюю осаду или на приступ: то и другое казалось ему неблагоразумием. Крепкие стены охранялись многими бойницами, сильною дружиною и Воеводою искусным; граждане не могли иметь сношения с осаждающими и способствовать им в успехе; а число россиян в поле ежедневно умножалось: они заходили в тыл к Немцам, показывая намерение окружить их. Принужденный удалиться от Дерпта, Магистр хотел по крайней мере взять Лаис, где находилось четыреста воинов с неустрашимым Головою Стрелецким, Кошкаровым. Немцы поставили туры, разбили стену и не могли вломиться в крепость: россияне изумили их своим отчаянным сопротивлением, так что Кетлер, два дня приступав с жаром, ушел назад к Вендену как побежденный, и знатным уроном в людях, а еще более унынием воинов надолго лишил себя способа предприять что-нибудь важное. Сия удивительная защита Лаиса есть одно из самых блестящих деяний воинской истории древних и новых времен, если не число действующих, а доблесть их определяет цену подвигов. Князь Андрей Ростовский прислал самого Кошкарова с донесением о бегстве Немцев. Государь изъявил живейшую благодарность тому и другому за спасение вверенных им городов, нашей чести и славы ратной.

Московская площадь в конце XVII в.

[1560 г.] Вероятно, что Магистр, с таким усилием и спехом возобновив кровопролитие, ждал от августа, по уговору с ним, какого-нибудь движения против России: Король действительно готовил войско, но только готовил, и прислал в Москву Секретаря своего, Володковича, с грамотою, в коей решительно требовал, чтобы Иоанн вывел войско из Ливонии и возвратил все взятые им города: «иначе (писал он) я должен буду оружием защитить мою собственность: ибо Магистр торжественно назвал себя присяжником Великого Герцогства Литовского. Мнимые права России на Ливонию суть новый вымысел: ни отец, ни дед твой, ни ты сам доныне не объявлял их». Володкович словесно убеждал Бояр Московских способствовать миру, открывая им за тайну, что Польские Вельможи готовы свергнуть Короля, если он не вступится за Ливонию. Иоанн, велев показать ему договорную Магистрову грамоту о Дерптской дани, сказал: «вот наше право!» и, по совету Бояр, отвечал августу: «Не только Богу и всем Государям, но и самому народу известно, кому принадлежит Ливония. Она, с ведома и согласия нашего, избирая себе Немецких Магистров и мужей духовных, всегда платила дань России. Твои требования смешны и непристойны. Знаю, что Магистр ездил в Литву и беззаконно отдал тебе некоторые крепости: если хочешь мира, то выведи оттуда всех своих начальников и не вступайся за изменников, коих судьба должна зависеть от нашего милосердия. Вспомни, что честь обязывает Государей и делать и говорить правду. Искренно хотев быть в союзе с тобою против неверных, не отказываюсь и теперь заключить его. Жду от тебя Послов и благоразумнейших предложений». Иоанн ждал войны. Оставалось только знать, кому начать ее?

Тогда же приехал в Москву гонец из Вены от Цесаря Фердинанда, который, не имев дотоле сношения с Россиею, писал к Иоанну, что желает его дружбы и просит не воевать Ливонии, Имперской области. Письмо было учтиво и ласково; но Государь сухо ответствовал Фердинанду, что «если он, подобно Максимилиану и Карлу V, действительно хочет дружества России, то должен объясниться с ним чрез Послов, людей именитых: ибо с гонцами не рассуждают о делах важных» – и не сказал более ни слова, хотя Император, как законный покровитель Ордена, справедливее Литвы и Дании мог за него вступиться.

Между тем Ливония пылала. россияне вслед за бегущим Кетлером устремились из Дерпта с огнем и мечем казнить вероломство; подступили к Тарвасту, где находился старый Магистр Фирстенберг, стоптали его в сделанной им вылазке, сожгли предместие и побили Немцев у Феллина; а главные Воеводы Московские, Князья Мстиславский, Шуйский, Серебряный, разгромили всю землю от Псковского озера до Рижского залива, в уездах Венденском, Вольмарском, где еще многие места оставались целы до сего нового и для бедных жителей нечаянного впадения. Напрасно искав Магистра и битвы в поле, Воеводы пришли к Алысту, или Мариенбургу. Сей городок был тогда одним из прекраснейших в Ливонии; стоял на острове среди большого озера и казался недоступным в летнее время: зима проложила к нему путь, и россияне, подкатив тяжелый снаряд огнестрельный (коим управлял Боярин Михайло Морозов, славный Казанскою осадою), в несколько часов разбили до основания стену. Немцы благоразумно сдалися; но глава их, Коммандор Зибург, умер за то в Кирхгольмской темнице: ибо Магистр хотел, чтобы Орденские сановники защищали крепости подобно Укскилю и Кошкарову. Воеводы, исправив стены, оставили в Мариенбурге сильную дружину, возвратились во Псков и получили от Государя золотые медали. – Весною россияне опять ходили из Дерпта в Эстонию; выманили Немцев из Верпеля и засадою истребили всех до одного человека; а так называемые Сторонщики Псковские, или вольница, уже не находя ничего в Ливонских селах, искали земледельцев в лесах и толпами гнали их для продажи в Россию.

446